Ретроспекция
Мы сидели посреди дороги и жгли костер. В черном небе летели белые облака, освещенные с тыльной стороны лунами и звездами. В десяти метрах справа и слева пробегал лес, еще чернее неба, между деревьев мигали огоньки. Ванька сказал, что это огни домов, но мы-то знали, что это не огни домов. Домов здесь уже не было.
Это была Ленькина идея – разжечь костер. Раз уж мы забрались так далеко по дороге, на которой не стояло фонарей, нужно было самим придумать свет. Никто из нас не знал, как это делается, но ради чуда, которое мы расчитывали получить, стоило поэкспериментировать.
Мы нарвали сухой травы на обочине, собрали в лесу кривых деревянных кусков и свалили все это на крайнюю полосу. Потом в несколько приемов перенесли наше добро на самую середину. Ванька отстал, таща из леса длинный обломок дерева, и ему пришлось догонять нас, переваливая добычу с полосы на полосу.
Потом Ленька достал из потайного кармана рюкзака газовую зажигалку и маленькую коробку с настоящими сигаретами. Ленька вообще из тех, кто любит все запрещенное. И мы уже знаем, что, как только совсем запретят летать на воздушных шарах, он будет первым, кто станет искать на подземных вокзалах именно подержанные воздушные шары.
Потом мы создали огонь и ехали сквозь апрельскую ночь, куря сигареты, кашляя и слушая воздух. Дым относило назад, ветер трепал волосы, и, чтобы не простудиться, мы легли на теплое дорожное покрытие.
Наверное, мы знаем, почему нас потянуло разжечь костер. Этот старик с музыкальным ящиком. То есть конечно, предложил Ленька, а мы просто согласились. Ванька, например, даже не знал, что куски дерева могут гореть. Но если бы Ленька не предложил, мы бы сделали что-то похожее. Ведь все наше путешествие и начиналось уже очень необычно...
Мы выехали из школы на дороге, потому что иначе нас заметили бы и вернули. Дорога начиналась в подвале, рядом с запертой и забытой раздевалкой. Потом мы пообедали в ретро-кафе с живыми официантами. Потом мы снова вышли на дорогу и решили ехать, пока куда-нибудь не приедем. Днем с нами на дороге ехали какие-то люди. Мы не подозревали, что на дорогах ездит так много людей. Но они ехали, и некоторые даже делали вид, что спешат. Они проходили вперед.
Наверно, у них нет планеров и денег на такси, подумали мы. А Ванька предположил, что все они от кого-то сбегают. Но мы на это только посмеялись.
А потом на дорогу пришел этот старик с музыкальным ящиком. Мы еще издалека увидели, как он ковыляет к середине. Он приковылял прямо к нам и встал, облокотившись на спинку занятого кресла. Подождал, пока дорога проедет воздушную трассу, и стал возить рукой по музыкальному ящику и петь средневековые песни. Когда он заговорил с одним из пассажиров дороги, он назвал свои песни блюзом. Мы запомнили это слово из-за его странности. И вот – мы неслись по старым спальным районам между бетонных стен под весенний блюз. Оказалось, что это одновременно грустно и весело – нестись по старинной дороге под весенний блюз. Это было так странно...
Мы не помним, где сошел старик. Где-то там же, где сошла большая часть людей. А может быть, мы просто не заметили одной из ржавых указательных железок, на которой было нарисовано, что дорога разветвляется. И поэтому мы сами уехали куда-то не туда. Правда, мы с самого начала не хотели приехать куда-то «туда», потому что все равно сбежали из школы. А потом стало темнеть.
А еще потом мы остались на дороге совсем одни. По краям тянулись неавтоматические стадионы, разрушенные аэропорты и парки с оградами. Они закончились, и закончился город. За городом началось пустое место, а за ним лес. Мы в первый раз в жизни видели лес. Ванька говорил, что видел один лес с самолета, когда прошлым летом летал к бабушке. Но мы-то знали, что не видел. Самолеты не летают над лесами.
У нас была какая-то совсем старинная дорога. У нее были отдельно двигающиеся полосы вместо перетеканий. Крайние полосы самые медленные, с которых нужно переступать на более быстрые. Мы ехали, жгли костер и молчали, и вдруг вспомнили, что когда-нибудь нам нужно будет возвращаться. А эта старинная дорога едет только в одну сторону. Мы вспомнили, что раньше делали так. Дорога в одну сторону, а где-нибудь неподалеку дорога в другую сторону. Только вот где в лесу дорога в другую сторону? Мы решили ее пока не искать.
Мы положили головы на рюкзаки и лежали навзничь, ногами вперед. За нашими головами горел костер, потрескивая и роняя в небо клубы дыма. Мы неслись сквозь лес и были похожи, наверное, на один из древних автомобилей с широкой трубой, которые ездили по металлическим стержням и работали на огне. Немного хотелось есть, но есть было нечего. Поэтому мы просто смотрели то на луны и звезды, то вперед, где за нашими кроссовками блестящая дорога влетала в пространство между деревьями, под которыми уже через несколько мгновений оказывались мы сами.
Мы знали, что рано или поздно все это пропадет. Лес кончится, и дорога принесет нас в другой город. Даже раньше, когда люди были глупыми и строили такие дороги, они строили их между городами. Чтобы так вот перемещаться. Костер прогорит и потухнет, его серую пыль снесет ветром, а нас отправят на ресет к психотерапевтам. И мы знали, что никогда больше не будем жечь костер на дороге. Правда, может быть, лес закончится только утром, и мы никого из людей не увидим целую ночь, думали мы.
– О! смотрите! – сказал Ленька.
По крайней полосе шагало животное. Привстав на локтях, мы наблюдали его несколько секунд, пока оно не исчезло позади. Оно тоже наблюдало нас и наш костер. Наверное, оно очень удивилось.
– Это олень, – сказал Ванька.
Но мы-то знали, что это не олень. Это был заяц. Олени никогда не водились в лесах.
5 апреля 2000